Предлагаемый в статье анализ построен главным образом, на материалах Курских епархиальных ведомостях, в которых рассматриваются основные направления деятельности курских священно- и церковнослужителей в 1914–1916 гг. Первой мировой войны. Особое внимание уделено духовно-нравственной поддержке населения губернии и военнослужащих. Подробно описаны действия курского духовенства в первые дни объявления войны. Изучена кадровая ситуация в епархии, возникшая в результате призыва священников и церковных работников на фронт. В условиях военного времени, духовенству часто приходилось решать задачи по обстоятельствам, в соответствии с новыми вызовами. Рассмотрены способы борьбы курских пастырей с внешней дезинформацией, провоцирующей панические настроения в народе, а также методы поддержки мобилизованных на защиту Родины и членов их семей. На основании фронтовых писем военных священников обозначены особенности службы пастырей на передовых военных позициях.

Статья посвящена изучению исторического опыта страхования от огня недвижимого имущества, организованного Русской Православной Церковью на принципах взаимности в дореволюционный период. В отечественной историографии данная тема мало изучена и обойдена вниманием. Статья призвана пролить свет на региональные особенности развития страхового дела духовного ведомства в Кадниковском уезде Вологодской епархии в 1910-1917 гг. Источниковой основой исследования стали страховые документы, отложившиеся в архивах и материалы дореволюционных изданий «Вологодских епархиальных ведомостей».  Цель статьи состоит в рассмотрении взаимного страхования церковного недвижимого имущества в контексте его практической реализации в Кадниковском уезде Вологодской епархии. Рассматриваются вопросы организации практик взаимного страхования на уровне уезда, оценка церковного имущества и расчет страховых премий, случаи пожаров, соотношение размера взносов и компенсаций за ущерб от огня. По материалам документов по страховым случаям анализируются возможности на компенсационные средства возвести новое строение. Полученные данные позволяют провести сравнительный анализ результатов страхования недвижимости для приходов и монастырей Кадниковского уезда с данными по другим уездам Вологодской епархии. В заключении сделан вывод о том, что для приходов и монастырей в Кадниковском уезде взаимное страхование недвижимости в 1911-1917 гг. оказалось менее выгодно чем в целом по Российской империи в связи с тем, что страховые взносы значительно превышали размер компенсаций за ущерб от пожаров.

В статье рассмотрены отношения Баварии и Святого Престола в период 1802–1925 гг. (от начала секуляризации в Баварии до вступления в силу второго Баварского конкордата) в контексте заключения между ними конкордатов. В истории конкордатов XIX–XX вв. между Святым Престолом и немецкими государствами Бавария играла ведущую роль. Это относится как к заключению конкордата 5 июня 1817 г. между папой Пием VII и королём Баварии Максимилианом I Иосифом, так и к конкордату 29 марта 1924 г. между Пием XI и землёй Бавария. Показаны причины и обстоятельства заключения конкордатов. Целью статьи является отражение значения подписанных договоров для Баварии, Германии и Римской католической церкви. Из-за притязаний баварского правительства на верховенство в делах религии Конкордат 1817 г. был ограничен Эдиктом о религии в 1818 г., подчинявшим церковь государству. В результате церковно-государственные отношения в Баварии вплоть до 1918 г. стали зависеть от политической и церковной позиции короля и правительства. В свою очередь Конкордат 1924 г., основанный на Веймарской конституции 1919 г., был выгоден для обеих сторон: служил для Баварии символом независимости от центрального правительства в Берлине и гарантировал Римской католической церкви влияние в области образования и контроль над выбором духовенства. Действующий сегодня, этот конкордат внёс значительный вклад в развитие немецкого государственно-церковного права, став моделью регулирования отношений между Римской католической церковью и немецкими землями в XX в.

Первый храм Порт-Артура был построен в 1898 г. в Старом городе при штабе войск по указу от того же года об утверждении трех причтов Квантунского полуострова. Известны имена четырех служащих священников, их перемещения, а также ряд уникальных документов, в т.ч «Книга учета церковных средств церкви Штаба», где зафиксирована последняя служба. Статья посвящена истории здания первой каменной православной церкви, построенной в Порт-Артуре.

This study examines the Ethiopian Orthodox Tewahedo Church’s distinct interpretation of original sin, particularly focusing on Haimanot Abew Chapter 52:16-18. Unlike Western Christian views that treat original sin as an inherited guilt from Adam, the Ethiopian Orthodox Trwahido Church emphasizes personal moral responsibility and the cultivation of virtue. According to Haimanot Abew, sin is not an inherent flaw passed down through generations but rather a result of the mind’s neglect of virtue. In this framework, baptism is understood not as a means of removing original sin, but as a sacrament of spiritual rebirth, divine adoption, and initiation into communion with the Holy Trinity. The Church’s perspective on infant baptism reflects this theological stance: infants are baptized not to cleanse inherited guilt but to welcome them into the Church and prepare them for future spiritual growth.

This paper also draws on biblical texts such as Ezekiel 18:20, Romans 5:12-14, and Sirach 15:16, which highlight the Ethiopian Orthodox Tewahido Church’s emphasis on free will, moral agency, and divine justice. The Church’s Christology and soteriology affirm that Christ’s incarnation, death, and resurrection restore humanity’s original potential for communion with God, focusing on transformation through grace rather than inherited corruption. Additionally, the study incorporates patristic sources, including St. John Chrysostom and Ethiopian theologians like Abä Giyorgis, to contextualize the Ethiopian Orthodox Tewahido Church’s understanding of original and actual sin. By exploring the historical development of these doctrines, the study underscores the Church’s unique theological contribution to Christian thought on sin, salvation, and sacramental theology.

В статье рассматривается интерпретация Д. А. Хомяковым триады С. С. Уварова «Православие, Самодержавие, Народность». Цель работы – реконструкция представлений Д. А. Хомякова о соборности и православной традиции в целом. Решены следующие задачи: проведено исследование значения, которое Хомяков вкладывает в понятие православия; рассмотрено влияние православия на государство, менталитет и историю России согласно Хомякову, изучены практические выводы, которые Хомяков делает из своей концепции для современной ему истории. Использован сравнительно-исторический и историко-типологический методы, а также метод генеалогии идей (в частности, говоря о соборности). Основным источником для работы являются сочинения самого Д. А. Хомякова, опубликованные в наиболее полном виде в сборнике в 2011 г. В работе делается вывод, что Д. А. Хомяков придерживается православной традиции и учения о соборности. На основе концепции соборности Д. А. Хомяков формулирует оригинальную историософскую концепцию, объединяющую политику, общество, семью, народность, искусство и науку. Характерной особенностью этой концепции также является интерес к индивидуальности, т.е. ярко выраженный персонализм.

Cтатья написана на основе анализа публикаций о наследии св. Киприана Карфагенского в русской диаспоре первой половины 30-х гг. В качестве контекстуального ряда используются хорошо известные русским авторам работы немецких исследователей О. Ричля, Р. Зома, Г. Коха. Основным выводом статьи является тезис о том, что если указанные протестантские ученые обнаруживают тенденцию ко все более положительной оценке идей и личности св. Киприана, то в русской диаспоре критичность отношения к нему только возрастает. Своего пика она достигает у Н. Афанасьева, сделавшего древнего святого творцом «универсальной экклесологии», которую он противопоставлял первоначальной и истинной – «евхаристической». Однако критическое рассмотрение афанасьевского подхода позволяет утверждать, что его евхаристическая экклесиология была скорее модерным проектом, чем возвращением к истокам. 

В статье предпринимается попытка проанализировать восприятие русским философом С. Л. Франком построений английского богослова Дж. Г. Ньюмена. Показано, что при определенной типологической близости подходы Франка и Ньюмена расходились в вопросе философской концептуализации понятия религиозной веры. Если для Ньюмена ключевой категорией здесь оказывается «согласие», понятое как принятие догматических истин через «религиозное воображение» и акт неотвлеченного «личностного знания», то у Франка вера концептуализируется через категорию сверхрационального и сверхчувственного (мистического) «религиозного опыта», обладающего своим особым характером достоверности. Показано, что взаимный контраст подходов Ньюмена и Франка отражает различие западно- и восточно-христианской богословских традиций, что в свою очередь можно соотнести с особенностями аристотелевских и платонических философских начал. Отмечается, что в работах русского философа возражения «модернизму» не связаны с именем Ньюмена, однако в ранних статьях Франка встречается критика в адрес «нового религиозного сознания» Д. С. Мережковского. Несмотря на разницу подходов к концептуализации веры, близость позиций Ньюмена и Франка обнаруживается в том, что оба мыслителя в своих трудах явили образцы христианской философской апологетики.

В статье исследуется роль Ганса Кюнга (1928–2021) как ведущего теолога-модерниста на Втором Ватиканском соборе (1962–1965). Будучи самым молодым «peritus» (приглашенным богословом-экспертом), Кюнг оказал значительное влияние на подготовку ключевых документов, особенно в области экклезиологии и экуменизма. Автор анализирует эволюцию взглядов Кюнга – от активного участия в соборных дебатах до радикальной критики папской непогрешимости, которая привела к лишению его права преподавать от лица Католической церкви. Особое внимание уделено противоречивому наследию Кюнга: с одной стороны, его идеи способствовали обновлению католического богословия, с другой – их крайний радикализм вызвал конфликт с церковной иерархией. В статье показано, что Кюнг стал символом главного конфликта Второго Ватиканского собора – баланса между реформаторским потенциалом и доктринальными границами.

В статье рассматривается движение «радикальная ортодоксия» как значимый феномен современной богословской мысли, возникший в англоязычной академической среде в конце 1990-х годов. Цель работы — проанализировать основные положения и программу радикальной ортодоксии, выявить причины её популярности и оценить её место в контексте постсекулярного сдвига. Методология опирается на анализ первоисточников (работы Дж. Милбанка, К. Пиксток, Г. Уорда) и современных исследований, в том числе диссертаций и обзорных статей, с использованием подходов интеллектуальной истории и сравнительного анализа. В статье раскрыты шесть ключевых концептов движения (партиципация, отрицание секулярного дуализма, бытие-дар, познание как предвосхищение, социальное измерение спасения, аналогия бытия), а также его социально-политическая программа (критика секуляризации, христианский социализм, социальная ответственность, взаимосвязь теологии и политики). Показано, что радикальная ортодоксия сочетает полемику с модернизмом и постмодернизмом с попыткой предложить целостное богословское мировоззрение, укоренённое в традиции. Новизна исследования заключается в выявлении определённого сходства радикальной ортодоксии и христианского модернизма как реакций на вызовы эпохи при принципиально разных стратегиях ответа. Автор приходит к выводу, что популярность радикальной ортодоксии отражает общий культурный тренд на поиск цельных мировоззрений, соединяющих веру, разум и социальную практику.

Статья посвящена феномену «голгофского христианства», его формулированию, «изобретению» и реальному существованию в начале XX в., представленному через призму творчества архимандрита/епископа Михаила (Семенова, 1874–1915) – очень интересного персонажа религиозно-модернистского ландшафта Российской империи начала XX в. Исповедуя свободу творчества и некую внеобрядность/внеюрисдикционность, он, будучи в сане старообрядческого епископа, с единомышленниками (Ионой Брихничевым, Валентином Свенцицким и др.), попытался заинтересовать недовольных синодальной церковью неким «новым учением», возвращающим к первохристианству. Ими было проведено несколько собраний, которые современники и потомки будут называть движением «голгофских христиан». Акцент сделан на то, чтобы показать, что «голгофское христианство» существовало только в теории и на практике реального развития не получило. В данном случае движение «голгофских христиан» было больше «информационным шумом», чем реально существовавшей организацией (в отличие от других внутриконфессиональных групп, например, «свободных/социальных» христиан, создание которых современники приписывали архимандриту/епископу Михаилу). Все это ставит вопрос о специфике и характере «христианского модернизма» в России периода поздней империи.